— Эльфесса Колокольчик, — повторил Гранди, кое-что припоминая. — Я знаю человека из тех времен по имени Джордан. Он говорил, что…

— Ой, это наверняка он! — воскликнула Рапунцель, радостно всплеснув ладошками. — Мне всегда хотелось узнать, что стало с ним после того, как он покинул эльфийский вяз. Моя прародительница по женской линии никогда больше о нем не слышала, ведь он, как все варвары, был неисправимым бродягой.

— Я могу рассказать тебе эту историю, — заявил Гранди с весьма довольным видом, потому что девушка ему очень и очень нравилась. — Однако прежде мне следует поведать тебе нечто более важное. Боюсь, тебе трудно будет это понять.

— Не думаю, — весело возразила Рапунцель, — я понятливая.

Она уселась рядом с Гранди — прямо на пол, мебель была слишком велика для обоих, — и у голема закружилась голова. Мало того, что Рапунцель во сто крат милее всех девиц, каких ему доводилось видеть, так она еще и относится к нему как к полноценной личности.

— Как все-таки здорово иметь компанию, — промолвила она. — Ведь прежде у меня никогда не бывало гостей. Даже подкроватного чудовища. Матушка Сладость частенько отлучается, а оставаться одной так тоскливо. Одна радость — посылки от Айви, хотя мне нечего предложить ей взамен тех замечательных вещиц…

— Замечательных? — удивился голем.

Девушка подскочила. В движении она казалась еще прелестней.

— Смотри, они у меня на столе.

Рапунцель приняла человеческий рост и, подняв голема, бережно поставила его на стол. Пальцы ее были нежными, мягкими, и от них слегка пахло душистым маслом.

— А сейчас держи меня за руку, — велела она, протягивая палец.

Гранди взялся за палец, отметив безупречную форму гладкого ноготка, и неожиданно Рапунцель оказалась на столе рядом с ним. Она снова была маленькой и держала его за руку.

— Понимаешь, — пояснила она, — мне трудно сделать это одной. Я должна находиться там, где изменилась, хотя бы частично. Конечно, я могу прыгнуть вниз и измениться в воздухе, но прыгать вверх как-то не слишком удобно. — Рапунцель лучисто улыбнулась. — Но если ты держишь меня за руку, то получается, будто я отчасти уже на столе, поэтому мне ничего не стоит оказаться там целиком.

Она действительно находилась тут, рядом с Гранди, у которого просто не было слов. Рапунцель не просто очень и очень нравилась голему; казалось, одно ее присутствие придает его никчемному существованию смысл и значение.

Он принялся разглядывать вещи, полученные девушкой в подарок от Айви. Это была всяческая чепуха: камушки, лепестки цветов, обрезки цветной бумаги, разноцветные стеклышки, обыкновенский пенни и тому подобное. Именно эти вещи Айви присылала в башню в обмен на каламбуры. Однако Рапунцель выглядела вполне довольной.

— Я не уверен, что твои подарки стоят меньше того, что разложено здесь, — осторожно заметил Гранди.

— Но ведь это вещи из реального мира! — радостно воскликнула Рапунцель. — Самые настоящие. А в обмен на них я посылаю всего лишь использованные каламбуры, которые ничего не стоят. Взгляни, сколько их свалено там в углу.

Она сделала жест, и Гранди, проследив за ее рукой, увидел различные безделушки — бутылку с какой-то темной жидкостью, зеленую веточку, мяч, сформированный из ладоней и пальцев рук, а также собачку, шкура которой вздувалась и опадала пузыриками, издавая булькающие звуки.

— Что это такое? — поинтересовался голем.

— В бутылочке спотыкач. Вкуснятина, но я боюсь посылать ее Айви, — а то как бы ей не споткнуться. Веточка взята от вечнозеленого дерева, ежели что ею мазнуть, так оно позеленеет навечно. Кроме того, там лежит ручной мяч, а эта зверюшка…

— Бульдог, — догадался Гранди.

— Правильно. Так вот, все эти каламбуры практически не имеют отношения к действительности, тогда как каждая вещица, присланная мне Айви, — часть реального мира. О, как бы я хотела его увидеть!

— Так в чем же дело? — промолвил Гранди, не в состоянии поверить, что все может разрешиться так просто. — Я могу взять тебя с собой.

— Нет, мне нельзя уйти. — Девушка нахмурилась, и голему показалось, что в комнате сгустилась туча. — Я должна следить за фонарем.

— За фонарем?

— Ну конечно. Ведь башня — это маяк.

Луч должен вращаться, высвечивая берег, чтобы морское чудовище не налетело на скалы.

— Ax вот ты о чем! — воскликнул Гранди. — Но морское чудовище никогда не приближается к этой башне. Оно боится морской ведьмы.

— Кого?

— Морской ведьмы. Она…

— А что значит слово «ведьма»?

Смеется она над ним, что ли?

— Это как раз то, что я собирался тебе рассказать и что, возможно, тебе не понравится.

Может, нам лучше сначала присесть?

— Ладно, — с готовностью согласилась Рапунцель. — Держись за мою руку.

Гранди взял девушку за руку, и они встали на край стола. Затем она спрыгнула, увеличившись в воздухе до человеческого роста, и мягко приземлилась на пол. Голема, который так и держался за ее палец, девушка бережно усадила на кровать, уселась сама и снова стала маленькой.

Теперь они опять сидели рядом, но не на полу а на мягком, удобном матрасе.

Гранди испытывал чуть ли не благоговение по отношению к особе, которая с такой легкостью меняла размер без малейшего ущерба для своего очарования, однако голем заставил себя сосредоточиться на разговоре, тем более что он обещал быть нелегким.

— Речь пойдет о женщине, которую ты называешь матушка Сладость, — сказал он. — Возможно, она не совсем та, за кого ты ее принимаешь.

— Но я знаю ее всю жизнь! — воскликнула Рапунцель.

— А как ты вообще попала сюда, в Башню из Слоновой Кости? — спросил голем, надеясь выяснить что-нибудь, способное помочь ему разоблачить ведьму.

— Ну, сама-то я этого не помню, но, по рассказам, мои родители попали в затруднительное положение, и матушка Сладость вызвалась им помочь. Она согласилась взять на воспитание их младшую дочку — это как раз и была я. И мне не пристало жаловаться. Матушка Сладость всегда была добра и заботлива, хотя временами…

Гранди понял, что его маневр не удался, и решил действовать напрямик.

— Вне башни эта твоя матушка Сладость известна как морская ведьма, — заявил он. — Она захватывает женщин и.., использует их тела.

— Ничего не понимаю. — Рапунцель нахмурилась.

— Она… Ну как тебе объяснить? Занимает их тела. Делает их своими. Не знаю, что случается с душами.., первоначальных хозяек, но в их телах поселяется эта самая ведьма. И, вместо того чтобы стать старой каргой, она все время остается молодой и красивой. Когда очередное тело начинает стареть, ведьма готовит новое. Так она остается бессмертной, но не в своем теле.

Рапунцель поежилась:

— Не могу в это поверить.

— Чего я и боялся, — признался Гранди. — Но если ты не поверишь мне, то будешь обречена на участь, худшую, чем смерть.

— Но матушка Сладость всегда так заботилась обо мне.

— И никогда не позволяла тебе отлучаться из башни.

— Я же объяснила: свет.., чудовище…

— А я объяснил, что оно и бивня сюда не кажет. Ежели и появится в здешних краях, то только чтобы выручить тебя. Оно знает морскую ведьму уже не одно столетие.

Рапунцель покачала головой:

— Ты показался мне таким симпатичным.

Как же ты можешь говорить подобные гадости о матушке Сладость?

Девушка отказывалась верить голему, и он не мог ее в этом винить. Рапунцель следовало убедить, но как? Во всяком случае, нажим здесь не годился.

— Ладно, — сказал Гранди, — насколько я понимаю, она не может вселиться в чужое тело без разрешения настоящей хозяйки. Так что мне можешь не верить, но ее не пускай, и тогда будешь в безопасности. Ты ведь не хочешь, чтобы твое тело досталось кому-то другому?

Рапунцель обворожительно пожала плечами:

— Конечно же, нет. Но я просто не могу поверить, что матушка ведьма.., я хотела сказать, матушка Сладость способна на подобное злодейство. Она всегда была добра ко мне.